СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА

Антонина Каримова

Синие сумерки

 

 

Синие сумерки за окном, и я думаю о ней, о выросшей уже дочери. Она смысл моей жизни, второе дыхание.

Трудно погружаться в прошлое, не хочется ворошить ту тяжелую, беспросветную, полуголодную жизнь. Томас Манн во всем обвинял время, пусть и у меня оно останется единственным виновником обрушившейся на семью беды. Но в те самые мрачные времена она сфокусировала на себе мое внимание и заряжала, словно аккумулятор, энергией и оптимизмом. Она увлекала своим взглядом на мир, и я даже не заметила, как стала смотреть на него ее глазами. Погружаясь в ее детство, сама становилась маленькой и вместе ней заново открывала природу, испытывая новое удивление и восторг, качаясь ли с ней на качелях, катаясь ли вместе на санках в Александровском парке.

Когда она родилась, мне хотелось передать ей доставшееся по наследству от мамы «состояние». Оно не материального рода: «Люби этот мир, и он повернется к тебе самыми лучшими сторонами», — напутствовала мама и молилась прошедшему и наступившему дню, речке, солнцу, говорила с сороками и воронами, благодарила за молоко корову Белуху, за тепло баню, печку, одушевляя все вокруг. И через нее мне открывалось все богатство, растворенное в природе...

Маленькая Юля непременно приветствовала, идя в детский сад, природную атрибутику: солнце и небо, звезды, тучи, траву. «Здравствуй, дождик или снег...», — шептала она по дороге в школу, и природа подавала знаки, деревья «отвечали» ей на своем языке, шевеля листвой, ветвями, демонстрируя краски, шелест, открывая секреты и красоту, оплачивая сторицей за внимание к себе.

Так она научилась любить, доверять природе, слышать ее, чувствовать себя ее частичкой, ощущать собственную душу...

Когда судьба опустила меня на самое дно жизни, встречающие на пороге глаза ее возвращали меня на высоты духа и убеждали: я — твой смысл, живи! Радуйся мне!

И я радовалась сквозь слезы.

Она повела меня по жизни, и я доверилась ее детской интуиции. Это она, познакомившись с хорошим человеком, убедила меня выйти за него замуж, заявив: «Я хочу, чтобы он был моим папой. Он такой добрый и веселый...» И после этого наша жизнь сильно переменилась, хотя в материальном плане вовсе не было уверенности в завтрашнем дне.

Удача улыбнулась ей, когда она поступила в академию русского балета. Художественный руководитель академии Алтынай Абдуахимовна обмолвилась тогда: «Эта девочка с первого тура смотрелась…»

Она очень стремилась вырваться из той городской школы, где проучившись год, чувствовала себя инородным существом, белой вороной, и где ее обижали как новенькую. Едва ступив на порог, открыв тяжелую дверь академии, она уже мечтала остаться здесь, на улице Росси, в этих старых, благословенных и уютных стенах.

Помни, здесь каждая ступенька освящена великими... — предупредила ее, прошедшую три тура экзаменов и зачисленную на учебу.

Искоса замечаю, как она сосредоточенна и молчалива.

Приехав тогда домой, сразу же направились в школу, где забрали документы, известив, что покидаем ее. Думалось: вот бы навсегда...

Конечно, непростыми стали годы учебы для пришедшей с улицы девочки, далекой от высокого искусства. Мне-то и вовсе казалась нереальной эта затея с балетом, куда нацеливаются едва ли не с рождения. Но в ней счастливо сочетались природные качества, особенно музыкальность и танцевальность, причем не механические, не заученные, а глубинные, идущие от природы, от музыки, повелеваемой ею и полностью подчиняющей ее существо. Эта проникновенная любовь к музыке и стала, наверное, главным условием для рождения танца души...

Сейчас она почти взрослая, скоро выпускной. Она чувствует себя профессионалом, знает себе цену, хотя порой и очень неуверенна. Недавно приняла самостоятельное решение и отказалась от предложенного контракта с венгерским театром, потому что мечтает танцевать у любимого балетмейстера, в двух балетах которого на Гран-при солировала. О его намерениях ей ничего не известно, но она надеется. Она осознанно рискует, но это выбор ее души. Мне кажется, она чувствует свою судьбу и у нее все получится, как мечтает...

 

Из деревенского детства вспомнилось увлечение, когда после весеннего разлива и последовавшего за ним спада реки мы, школьницы, перебирались на другой берег, на пожни — играть в балерин. Через резинки на поясе продевали подолы платьиц, укоротив их до длины «пачек», и кружились на цыпочках, размахивая руками, в овражках возле «лягушатников» — крохотных озер, обреченных на скорое высыхание. И так в течение нескольких погожих дней, под пригревающим солнцем танцевали в радостном ожидании короткого северного лета...

В этих синих сумерках сейчас за окном мне видится раннее утро, хлопочущая возле печи мама и помогающий ей по хозяйству отец. Обычно он приносил дрова, воду, гремел приготовленным для коровы ведром с пойлом, а мама растапливала берестой русскую печь. Вспоминаю эти звуки, исполненные любви и заботы о полудюжине детей, и вижу себя перед челом печи на высоком «самоварном» табурете, мастерски сделанном отцом. Я заворожена пламенем, лижущим клетку поленьев. Что-то мерещилось в этом огне, в пузырении и шипении смолы, в запахе легкого дымка, в потрескивании дров. Угли долго шаяли, потом чернели, угасали. Мама выгребала их в чугунок, а серый пепел разметала еловым помелом по печным закоулкам и только после этого ставила на деревянную лопату противни с выпечкой — шаньгами или селянками, рыбниками или ярушниками...

Мне хотелось бы передать дочери благодарное и молитвенное отношение не только к природе, но и к родителям, без которых не было бы моего праздника жизни. С каждым годом я все больше ощущаю и ценю то неиссякаемое богатство, заложенное во мне мамой. «Все остается людям», — подводил итог Даниил Гранин.

«Служи миру и не цепляйся за материальное, оно может чугунной заслонкой захлопнуть твою душу, и потухнет пламя, погаснут краски, иссякнет радость», — думаю о дочери, глядя в окно, обращаясь мысленно к ней. Непроста наука дарить, отдавать, делиться, но кто постигнет ее — воистину будет вознагражден. Вот когда в полной мере ощутишь трепет души, ее одобрение и поддержку в правильности выбора. Вот для чего дается любой талант: сопереживать, побуждать души к добру, к радости. Мы все пришли в этот мир, чтобы выразить чувство восторга и преклонения перед священной силой жизни...

Молюсь вам, синие сумерки. Именно в такое мартовское утро ушла навек мама. В этих сумерках живет память о ней, об отце, о моем детстве, где я навсегда осталась маленькой девочкой, сидящей возле печи или заглядевшейся у окна на синий лес, синие пожни за рекой сквозь оттаянную дыханием ледяную лунку.

 

Март 2013 года

 

Enable GingerCannot connect to Ginger Check your internet connection
or reload the browserDisable in this text fieldEditEdit in GingerEdit in Ginger×