Вы просите меня рассказать о войне, той страшной войне, победа в которой забрала у нас почти весь цвет нации... Боюсь вас разочаровать. Я не ходил в атаку, не подбивал немецкие "тигры", не тонул в Волге, идя на помощь бойцам Чуйкова в Сталинграде. Я служил на Северах спасателем кораблей, терпящих бедствие после встречи с противником.
Что мне больше всего запомнилось?..
Мне дали координаты, где терпит бедствие английский эсминец. Я вместе с переводчицей сел на катер и, приказав самоходной барже с оборудованием следовать за нами, направился в указанный квадрат.
Действительно, в указанном квадрате находился эсминец.
Он лежал на боку, подняв над водою рваные пробоины в обшивке корабля. На нём не
было опознавательных знаков, и он казался покинутым командой. Картина была
понятной. Эсминец встретился с более сильным противников и, хотя прямого
попадания не получил, но разрыв у ватерлинии вражеского снаряда крупного
калибра вывел его из строя.
Катер причалили к низкому борту. Я перескочил на
палубу эсминца и, подав руку, помог перебраться переводчице. На корабле нас
никто не встречал: ни вахтенный, ни капитан. Это была почти штатная ситуация, и
она нас тоже не смутила. Мы направились в кают-компанию. Там не было никого. Мы
зашли и стали осматриваться. И тут меня охватил ужас. Всю переднюю стенку
кают-компании занимал сделанный чеканкой на медном листе портрет Гитлера, на
столе лежали немецкие порнографические журналы, а всё помещение пропахло
эрзацем, который курили вместо табака немцы. Трагизм положения был в том, что
мы сами пришли в логово врага. Как ловко немцы заманили нас к себе. А из оружия
у нас - только мой пистолет. Пощады нам не будет. Оставалось одно - умереть с
честью, отстреливаясь до последнего патрона.
У входа послышался шорох, и по трапу кто-то стал
спускаться в кают-компанию. Я весь похолодел и потянулся за пистолетом. В эти
мгновения перед моими глазами пролетела вся жизнь. Я увидел родные лица,
напрягся и не теряя самообладания поднял пистолет. Переводчицу же охватил ужас,
и она, не желая просто так расстаться с жизнью, истерично кричала:
- Хоть одного, хоть одного!
Чтобы наверняка сразить врага, я ожидал, когда
появится его грудь. Исход встречи мне был ясен. Если на земле в бою был шанс
выжить, то здесь его не было.
Человек спускался, вот показалась его грудь и, когда
он ступил на последнюю ступеньку трапа, перед нами появился капитан английского
эсминца. Я весь обмяк. Напряжение сменилось полным бессилием.
Видя наше смятение, капитан сказал, что корабль
трофейный, что команда в боевой обстановке не посчитала нужным что-либо менять
на нём и, чтобы как-то загладить неловкость встречи, предложил нам баночное
пиво. Переводчица от пива отказалась, а я решил воспользоваться ситуацией и
попросил его подарить мне сигнальный фонарь, видя, что у него их два. Капитан
охотно согласился, но предложил разыграть такое пари: если я выпью без отдыха
сразу две банки пива, то фонарь - мой, а если нет, то и фонаря нет. Я
согласился, но оговорил, чтобы пиво было подогретым. Капитан подал две банки
пива. Пиво было холодным, мне свело челюсти, и я сделал остановку.
- Проиграл пари, - говорит капитан.
- Нет, - говорю ему, - пиво-то ты не подогрел.
Тем временем подошла баржа с оборудованием, и
спасатели стали, приваривая заплатки, заделывать пробоины. Скоро эсминец
выровнялся и стал готовиться к возвращению на свою базу, а мы попрощались с
капитаном и покинули корабль.
Второй случай был без комедийного вступления...
Нашу команду вызвал к себе командир английского
линкора "Дюк-оф-Йорк" адмирал Фрезер. Когда подошёл наш катер, нам
спустили трап, и встретил нас сам адмирал. Нам была поставлена задача срезать и
сбросить в море стоящие по бортам скорострельные пушки противовоздушной обороны
корабля, "эрликоны", которые были исковерканы пороховыми газами
задействованных в бою орудий главного калибра. Когда наша команда приступила к
работе, появились немецкие самолёты, и прозвучал сигнал воздушной тревоги.
Адмирал сразу куда-то побежал. Как выяснилось потом -
в центр непотопляемости корабля. Я последовал за ним. Мы бежали, а за нами
герметично захлопывались двери. Только в центре адмирал обратил на меня
внимание.
- Ты как сюда попал? - спросил он.
Как, как... На этот вопрос я только беспомощно развёл
руками.
Скоро прозвучал сигнал отбоя, и мы вернулись на
палубу. Так я побывал в святая святых одного из головных кораблей королевского
флота.
Ещё запомнились моменты, связанные чисто с
природно-климатическими особенностями севера...
Сбили немецкий самолёт. Лётчик выбросился с парашютом,
который опустился прямо в озеро, где температура воды летом не бывает выше пяти
градусов. Мы его достали из воды и дали переодеться. Едва он успел снять с себя
мокрую одежду, как его тело из белого стало серым. Это его так мгновенно
облепил гнус. Вообще гнус создаёт много неудобств. Мы, собираясь летом на
рыбалку, для защиты от гнуса надевали на головы специальные маски. В прорези
для глаз вместо очков вшивали лоскутки от женских чулок. При этом соблюдали
строгое правило, чтобы у всех членов компании были вшиты одинаковые лоскутки,
по которым определяли своих. Потому что были случаи, когда в компанию
затёсывались немецкие диверсанты.
А в остальном - обычные военные будни...
Комментариев нет:
Отправить комментарий