Попробуйте сказать "халва",
но обязательно
три раза.
Нет, прошептать –
едва-едва...
И вспыхнет
свет в садах
Шираза,
и смуглой
розы лепесток
вдруг задрожит
и оборвётся,
и шумный,
пёстрый мой Восток
во мне,
как детство, отзовётся.
Не тот,
который глух и слеп
–
кровавый, душный,
неподвижный,
песок зыбучий,
тяжкий хлеб, –
а тот,
который с полки
книжной.
О, мой
придуманный Восток!
Так сладко-сладко, знойно-знойно!
Мой сон,
мой лепет, мой
восторг,
о, мой
Багдад, где всё
спокойно,
всё навсегда,
на тыщи лет!..
Миндаль цветёт,
арык бормочет,
и вколот
белый минарет
в шуршащий
чёрный бархат ночи,
И тот,
чьё имя Гянджеви*,
уже седлает
иноходца,
и, кроме
смерти и любви,
сегодня всё
нам удаётся!
Итак, начнём...
Один раз, два,
и три...
И ждите, ждите
знака.
Попробуйте сказать
"халва",
но чтобы
после не заплакать.
_____________________________________
* Гянджеви – классик персидской
поэзии,
более известный
как Низами.
* * *
Бог сохраняет
всё, особенно слова... И. Бродский.
Сотрёшь или
порвёшь, и, выдохнув
едва,
забудешь, а
они вернутся непременно.
Бог сохраняет
всё: особенно слова,
и потому
слова вовек неубиенны,
и потому
живут: внутри тебя,
вокруг –
в земле,
дожде, листве берёзы
или бука:
стекает по
стеклу не капелька,
а звук,
мерцают меж
ветвей не яблоки,
а буквы.
В
молчании стены, в
дыхании костра –
нетленны, как
душа, вне времени
и места...
А странный
этот мир – не
проба ли пера,
не есть
ли черновик божественного
текста?
И будет,
как тогда: гончарный
старый круг,
и глина
льнёт к рукам,
и печка жаром
пышет,
и в
гулкой тишине расслышав
новый звук,
Он всё
перечеркнёт и набело
напишет.
Тот же
вопрос на ежевечерней
поверке,
где бы
ты ни был – в
Хайфе, Нью-Йорке, Мадриде:
что остаётся? Заглядывать в
зеркало,
не удивляться,
если себя не
увидел,
просить тишины,
смотреть на звезду
в окошке
(может быть,
сжалится, может, шепнёт
словечко),
слушать, как
воет где-то вдали
неотложка,
словно ракета,
врывающаяся в вечность,
а также
ввиду подступающей темени
(да, той
самой, без зрителей
и декораций)
одним лишь
голосом сражаться со
временем,
сознавая бессмысленность ситуации...
* * *
Итак, декабрь…
И всё ему
под стать –
Легко
дышать и
быть в ладу с
собою,
И отыскать
слова, и написать
О том,
что здесь считается
зимою.
Промыты ливнем
окна и листва,
Полнеба исчертили
птичьи стаи...
Ну, не
подходят зимние слова
К тому,
что здесь зимою
называют.
Как передать
холодным тем словам
Теченье вод,
земли тепло и сырость?
Трещит одёжкой
ветхою по швам
Душа, когда-то
сшитая на вырост.
О, этих
слов метельный перезвон*,
Студёный звук
моей с рожденья
речи!
Да только
мёрзнет нежный анемон
В снегах
её глаголов и
наречий.
Не то
зима, не то
прохладный май –
Не разобрать...
А следует всего-то
Соединить декабрьский
хрупкий рай
И вечный
лёд причастных оборотов.
Ну и задачку выпало
решать!
Дверь заперта,
а ключ на
дне колодца.
Как жить
тому, чья прежняя
душа
Вдруг стала
тесной? Оттого и
рвётся...
Комментариев нет:
Отправить комментарий