Когда бабушка Гульзаде вышла на нужной ей станции, солнце уже протягивало земле свои яркие, теплые лучи. Народу вокруг было много — кто-то уже приехал, а кто-то, наоборот, только готовился к отправлению в путь.
Пожилая женщина долго добиралась до этого места. Ехала на поезде не с одной пересадкой. В дороге она плохо спала. В голове билась лишь одна мысль — во что бы то ни стало успеть добраться до дома!
На станции Гульзаде села в автобус и уже через час вышла на остановке, недалеко от которой было то самое село, где она родилась ровно 70 лет назад. Приближаясь к родному селу, пожилая женщина внимательно всматривалась в окрестности, словно хотела убедиться, туда ли она попала. Тут, на одной из улиц находился отчий дом.
Гульзаде шла медленно. В душе чувствовала и радость, и волнение, и даже тревогу, причины которой сама не знала. Всего месяц назад она выписалась из больницы, и перенесенная операция на сердце изредка давала о себе знать. Конечно, если врачи узнают о её «путешествии», они будут очень недовольны. Оглядываясь по сторонам, она не верила самой себе - она вновь шла по своему селу, словно и не было разлуки. Разлуки, которая длилась целую жизнь – шестьдесят лет... За это время многое забывается, но не всё стирается из памяти. Особенно приятны детские годы, беззаботные, счастливые дни.
— Надо же, — подумалось ей. — Еще недавно я бегала по этим местам. Ещё недавно я была маленькой девочкой с длинными косами, а теперь...
Ах, время, дорогое время, которое мы зачастую не ценим. Иногда хотелось бы что-то вернуть, что-то исправить, но ухватиться уже не за что — ушло безвозвратно. Только начинаешь осознавать цену времени, а его уж почти не осталось…
— Отсюда брат и отец ушли на войну, отсюда нас с мамой и сестрой Хатидже увозили вместе со всеми...
Старушка даже не заметила, когда из её глаз пролилась первая слеза.
— Нет, я обещала себе, что не буду плакать! Я должна беречь силы, чтобы добраться до дому, — уговаривала она себя.
Проходившие мимо местные жители впервые видели в своем селе эту женщину и удивлялись, что она шла с мокрыми глазами, пристально вглядываясь в каждый дом. Откуда им было знать кто она, откуда...
Когда бабушка Гульзаде уже почти дошла до дома, в котором она родилась, рядом с нею на довольно большой скорости промчался грузовик. Внезапно поднявшаяся пыль некоторое время мешала ей дышать. Но женщина даже не остановилась. Она вообще не собиралась останавливаться ни на миг. Тем более сейчас, когда до родного порога оставались считанные шаги.
Да и могло ли вообще что-то остановить её, пережившую за свою жизнь столько трудностей? Нет, только не сейчас!
Правда много-много лет назад, когда она впервые попыталась вернуться в родной дом, это все же случилось. Тогда в Симферополе её вместе с семьёй — мужем и двумя детьми — задержала крымская милиция. Работники милиции, узнав, что на полуостров «самовольно переселилась» очередная крымскотатарская семья, тут же вызвали вышестоящее начальство. Прибывший полковник милиции Кузьмук потребовал, чтобы в течение суток семья Юнусовых добровольно покинула пределы Крыма, иначе...
Гульзаде и её муж Джелял долго уговаривали полковника не трогать их семью.
— Мы не преступники, мы вернулись на Родину, мы всю жизнь трудимся, мы найдём работу и будем вместе со всеми поднимать наш Крым....
Но Кузьмук, привыкший всегда исполнять приказы, был заранее проинструктирован на счёт крымских татар и твёрдо стоял на своём:
— Во-первых, Крым не ваш. Во-вторых, мы прекрасно без вас обойдёмся. Никто вас здесь не пропишет, так и знайте! Сказано — уезжайте, у меня и без вас дел по горло. Надоели вы все уже — им говорят нельзя сюда, а они всё равно лезут и лезут. Только на прошлой неделе целый «десант» свалился на мою голову — пять таких же семей выдворил. И вот на тебе — ещё одни явились, не запылились...
Юнусовы не собирались уезжать оттуда, куда с детства мечтали вернуться и куда так долго добирались. Но силы, увы, были не равными. Подъехавший ночью дополнительный отряд милиции, по уже не раз отработанному сценарию, выдворил молодую семью из Крыма. Именно тогда несколько правоохранителей жестоко избили дубинками её мужа, чтобы на всю жизнь забыл дорогу в Крым. Именно после этого Джелял стал часто жаловаться на головные боли. Но никакие лекарства ему не помогали. Как-то в Херсоне, куда они перебрались, чтобы быть поближе к Крыму, врач посоветовал ему съездить полечиться в Крым, в Ялту.
— Спасибо, доктор, — ответил Джелял ему, — я бы с радостью, но пока мне нельзя туда...
Врач Анатолий Борисович любил людей, никогда не делил своих пациентов по национальности. Но он жил в стране, которую любил и подчинялся ее власти. А у той были свои и чужие, угодные и не угодные народы. Для власти того времени крымские татары считались людьми «второго сорта», надоедавшими своими постоянными требованиями вернуть им Родину. Ведь эта власть привыкла сама решать, у кого где Родина...
Давно уж нет в живых мужа Джеляла. Давно уже она бабушка, и её дети и внуки разъехались кто куда, и теперь она самостоятельно добралась туда, откуда никто и никогда её не прогонит.
Гульзаде дошла до конца улицы. Прямо перед ней стоят её дом. Он почти не изменился с тех пор. Такие же стены, правда, полопавшиеся во многих местах, те же окна, та же крыша из старой черепицы... И все же дом показался ей каким-то маленьким — в детстве он был больше. Да и колодца во дворе почему-то не было. А во всём дворе ничего не росло, кроме травы. Только громадная орешина одиноко стояла на прежнем месте в самом конце двора. А когда-то её отец развел в этом месте цветущий сад, где она малышкой любила играть. Давно ушло детство. Нет сада. Зато стоит отцовский дом, растёт по-прежнему орешина, посаженная его руками. И главное — сильна память.
Гульзаде остановилась напротив родного дома. Она долго смотрела на него и о чем-то думала. Выражение её лица периодически менялось, то застывая в мучительном напряжении, то оживляясь от приятных воспоминаний. Она всматривалась в каждую деталь дома, двора, словно надеялась там увидеть кого-то. Но в доме, видимо, давно уже никто не жил. Каким-то пустым и одиноким он выглядел. Долго стояла она у покосившейся калитки, не решаясь зайти внутрь двора. И вот, собравшись с духом, сделав шаг в сторону родного дома, она вдруг почувствовала резкую боль в сердце. Охнув, с трудом села на старенькую скамейку возле калитки. А взгляд не отрывался от отчего порога…
И вдруг двор, еще минуту назад бывший одиноким и пустынным, наполнился голосами, звонкими звуками топора. Это отец и брат кололи дрова и о чем-то серьезно разговаривали. А чуть поодаль от них сидела Хатидже и гладила соседскую кошку, уговаривая ее больше не убегать. Еще какая-то маленькая девочка подбирала с земли орехи, нападавшие с высокого дерева. Кого-то она очень сильно напоминала. Кто это? Гульдазе напряглась, собираясь с мыслями… Да ведь это она сама и есть! Только такой девчушкой она была шестьдесят лет назад! Неужели это возможно? Значит, можно вернуть время назад, возвратиться в детство?!
Увы... Как внезапно возникший мираж, картина из прошлого так же внезапно исчезла. Но в тот же миг откуда-то издалека послышалась красивая старинная мелодия. Бабушка Гульзаде ее сразу узнала. Именно эту песню часто в минуты грусти напевала ее мама. А сейчас этот напев стал настоящим утешеньем, показался таким сладким, как конфета, которой изредка баловали ее в детстве. Песня звучала по крещендо, превращаясь для старушки в молитву.
— Я дошла до нашего дома, мама, слышишь? Я тут, я вернулась! Как же долго я ждала этого дня — почти всю свою жизнь! Какой длинной была эта моя дорога домой! Но Всевышний услышал меня, он дал мне силы добраться до родного очага...
Вечером того же дня жители села обнаружили на скамейке около давно пустующего домика бездыханное тело незнакомой пожилой женщины. Никто так и не узнал, откуда она приехала. Зачем какая-то невидимая сила привела её к этому дому? О чём она думала в последние минуты своей жизни? Все кончено, все успокоилось и затихло… Отныне её душа была там, где уже давно были души всех тех, кого она знала со своего рождения, дарованного Богом.
очень понравился рассказ. Спасибо. Очень сентиментально.
ОтветитьУдалитьПечально...
ОтветитьУдалить