РИПА — «ЗОЛОТАЯ РУЧКА».

 Инана (Елена Асланян)

1.

Рипа отрабатывала непокорные пассажи час за часом с непоколебимостью бизона, пока вдруг не услышала этот же пассаж, донёсшийся с верхнего этажа, который был исполнен так легко и изящно, как будто сама Марта Аргерих*, прорвав все препоны параллельной реальности, переместилась в аудиторию этажом выше.

 «Надо сделать перерыв, а то уже начались звуковые галлюцинации», - подумала Рипа. Она встала из-за рояля, но сверху, повторив безошибочно тот же пассаж, продолжили играть то же самое произведение. «Значит, это не Марта Аргерих, и не звуковые галлюцинации», — Рипой овладело нехорошее предчувствие. Она это произведение готовила к престижному конкурсу, проводившемуся на родине. Значит, кто-то ещё из местных мог готовиться к конкурсу, и этот кто-то явно мог стать конкурентом, да ещё с явным преимуществом по технике, а может быть, и не только по технике и таланту, которые жюри почти всех конкурсов никогда не интересует, но и в «кое-чём» другом, что жюри заинтересует очень сильно.

Она вышла из аудитории и решительно направилась наверх, подошла к нужной двери и вошла.

* Марта А́ргерих, Архерич —аргентинская пианистка. C 1955 живёт в Европе (с 2003 — в Брюсселе). Прим-е редактора.

— А, это ты здесь, Гаель? — Рипа широко улыбаясь, подошла к роялю. — Ну, конечно, кто же ещё может так играть, только наша «Марта».

Она с удовольствием увидела смущение в больших карих глазах Гаель. «Овца», — усмехнулась про себя Рипа, прогнав нехорошие предчувствия. Гаель даже с её красотой, талантом  и техникой, за которую и получила прозвище «наша Марта», ей совершенно не опасна, потому что были у Гаель качества, которые мир искусства не прощает при отсутствии «покровителей» — чистота физическая и духовная. «Мне даже не нужно травить тебя яблоком, да, неприятно, конечно, что ты на целых пять лет моложе, красивее, и лучше играешь, но я стану первой, а тебя уберут далеко и надолго, навсегда», — у Рипы отлегло от сердца, и она приветливо улыбнулась.

— В самом деле, я над этим пассажем уже сколько бьюсь, даже мастер-классы заказала, но всё напрасно. Может, ты сможешь мне помочь?

— Я? — Гаель выглядела обескураженной, — а ты не подтруниваешь надо мной? Я только студентка, а ты — профессионал, победительница стольких конкурсов подряд.

— Гаель, дорогая, ну-ка, сыграй ещё раз этот пассаж.

Та безропотно исполнила не только эту просьбу, но и поделилась своими некоторыми «хитростями» и простодушно ответила на все интересующие Рипу вопросы. Да, она по совету своего педагога готовится к этому конкурсу, на который возлагает большие надежды, мечтает быть замеченной, получить интересные предложения после. Ей же надо уже думать о работе.

— Да, знаешь Рипа, я заметила у тебя одну неточность. Ты играешь в этом произведении другую ноту.

Гаель раскрыла ноты и показала Рипе то самое место.

Рипа ахнула:

— В самом деле, спасибо тебе огромное. Облажалась бы на весь мир. Ты — прелесть, чистейшей прелести чистейший образец, как говорил поэт. Знаешь, не каждый способен так помогать от всей души без всяких задних мыслей. Спасибо. Ну, я пойду, не буду тебе мешать.

    Гаель опять смущённо улыбнулась наивной и по-детски искренней улыбкой. А Рипа, излучая благодарность, вышла из класса.

   Она вернулась к себе в класс, раскрыла ноты, что ж, когда играешь одно и то же годы подряд для договорных конкурсов, уподобляешься заезженной пластинке, надо отнестись к себе построже. В памяти вспыло белоснежное лицо с большими карими лучистыми глазами, и она вслух произнесла:

 — Овца. 

 2.

— Только что на сайте разместили список участников второго тура, из местных только ты и Гаель, — это звонила Мари, близкая подруга Рипы.

 — Спасибо, я так и предполагала,  — спокойно ответила она.

  Мари сделала паузу, потом продолжила:

 — Говорят, она очень хорошо сыграла на первом туре, старикашка из жюри, который всё время дремлет, даже храпел во время твоего выступления, слушал её с раскрытыми глазами и расплакался в конце, а зал вызвал её на поклон, и не успокаивался, пока председатель не встал и сказал, что это конкурс, — вкрадчиво проговорила Мари.

 — Я знаю. Гаель и второй тур сыграет хорошо, она всегда играет очень хорошо, — холодно ответила Рипа.

Последовала неприятная пауза, которую прервала Мари:

 — Ну, не буду мешать, если тебе я понадоблюсь, то я — в твоём распоряжении.

 — Спасибо.

Рипа выключила телефон. Они дружили давно, ещё со школы, но Рипу всё чаще начала раздражать Мари, и она не сомневалась, что это взаимно. Когда-то они обе были крепкими студентками, не хватавшими звёзд с неба, но достойными всяческих похвал во время учёбы. Но учёба закончилась, и Мари пошла работать в музыкальную школу, а Рипа осталась в консерватории. Для Мари это стало первым ударом,  —  остаться работать в консерватории по специальности было нелегко, и вдруг почему именно твоей подруге это предложили, а не тебе, и не другим, которые даже лучше, было непонятно. Но Рипа держалась как фанатик-революционер на допросах и не раскалывалась. Потом, она стала выигрывать музыкальные конкурсы, правда не все, а только те, которые организовывал молодой и амбициозный комиссар по культуре и его отец-миллионер. Рипа жёстко пресекала все попытки Мари вызвать её на откровенный разговор, уходила от её постоянных жалоб на свою работу и делала вид, что не понимает, чего добивается от неё Мари.

 — «Храпел во время твоего выступления», — стерва, — плевать мне и на храп во время моего выступления, и на овации, доставшиеся Гаель. Она, как и ты, отправится работать в музыкальную школу, а я отправлюсь в зарубежное турне в лучшие залы, — зло прокричала Рипа, бросив в сердцах телефон на кресло таким образом, чтобы не повредить, она всегда была прагматична.

   Прагматична и хладнокровна. Но сейчас почувствовала, что не может справиться с эмоциями, и решила позвонить Эрику, чтобы, во-первых, немного развеяться, во-вторых, проверить тылы и удостовериться, что ничего не изменилось в предписаниях.

Она взяла сотовый, нашла нужный номер и позвонила.

 — Я сейчас в пресс-центре, не могу говорить. Что-нибудь срочное?

 — Нет, не срочно, но мне необходимо тебя увидеть, а то провалю завтрашнее выступление.

  — Я перезвоню.

Рипа не сомневалась, что Эрик говорит правду, у него и правду сейчас дел по горло. Она направилась в душ, как говорят французы, удача приходит к тому, кто к ней подготовлен, к звонкам Эрика надо быть всегда во всеоружии. За выбором нижнего белья, макияжем, и прочими приятными заботами время пролетело быстро. Ну и вот и он:

 — У меня есть около двух часов, можем встретиться, если хочешь. Но, может, тебе лучше сосредоточиться на завтрашнем выступлении?

 — Если не встречусь с тобой сейчас, то провалюсь.

 — Тогда через двадцать минут выходи к остановке, я подъеду.

Молодцы французы, что и говорить!

Они постоянно встречались в кафе, в котором кроме общего зала были и «купэ», уютные номера с удобными мягкими диванами, Эрик был богат и женат на богатой наследнице. Рипе это обстоятельство нисколько не мешало, с Эриком её связывал бизнес, неотъемлемой частью которого был секс, свободный и циничный. Каждый получал от другого необходимые услуги. Эрик находил богатых меломанов, которые выкладывали бешеные деньги за закрытые мини-концерты классической музыки с некоторой спецификой, сексуальной изюминкой. Рипа начала обзаводиться влиятельными поклонниками и спонсорами для проектов Эрика, бенефициаром которых становилась она. «Золотые ручки»,  — как-то обронил один из поклонников, Рипе этот эпитет понравился, несмотря на двойственный подтекст. Да, она могла вышибить из толстосума круглую сумму, могла и сыграть настоящую классическую сонату и трансцендентальный этюд. Гремучее сочетание, прошибающее для неё лазы в колючей проволоке, которая отгораживала массы талантливых выпускников консерваторий от мира престижных залов, выгодных ангажементов и контрактов. 

    Рипа, заметив уставший вид Эрика, решила приступить к основному разговору после того, как принесут заказ и он поест. 

  Она умеет ждать. И вот, момент настал:

 — А что говорят члены жюри о конкурсантах? Есть какой-то общий фаворит у них?

 — Зачем ты спрашиваешь? Ты будешь победительницей, первое место твоё, зачем тебе волноваться? — В голосе Эрика проскользнула некая натянутость, которая подтвердила наихудшие подозрения Рипы.

 — Говорят, Гаель хорошо сыграла.

 — Да, но впереди ещё второй тур.

 — Гаель очень стабильна, и я уверена, что она и второй тур сыграет очень хорошо.

 — Как бы она ни сыграла, первой будешь ты, а она станет второй, ну, или третьей. Всё же конкурс национальный, это повысит наш престиж.

  — Гаель даже не должна пройти на третий тур,  — спокойно и тихо сказала Рипа.

 — Что?! — Глаза Эрика сузились, он не терпел диктата, Рипа хорошо его изучила, но сейчас не было ни времени, ни нервов на разработку и внедрение манипуляционных схем.

— Гаель не должна пройти на третий тур, — бесстрастно повторила Рипа, —  ведь именно я нашла генерального спонсора для конкурса, закрыла своими «золотыми ручками» финансовую дыру, которая образовалась, когда ты взял деньги с расчётного счёта конкурса и рискнул в бизнесе и потерял, и имею право голоса. Я прошу не пропустить Гаель на третий тур.

Эрик метнул в Рипу тяжёлый взгляд. Рипа изящным движением приподняла край юбки, обнажив стройные ноги с чудесными чулочками с красными лентами.

 — Говорят, что китайские императоры сильно возбуждались при виде обнажённых наложниц с красными лентами. Я специально приготовила эту новинку для тебя.

   Эрик откинулся на спинку дивана и привлёк Рипу:

  — Я тоже слышал что-то такое, и что они обязывались исполнить одну просьбу наложницы, какой бы дерзкой она им не показалась. Но только одну.

 Рипа улыбнулась и, прильнув к нему, произнесла :

— Жаль, не смогу увидеть лицо Гаель, когда она узнает, что не прошла на третий тур. Интересно, она заплачет? Надеюсь, что да...

 3.

 Члены жюри отвечали на вопросы не прошедших на третий тур участников. Таких всего было восемь человек, но пришло пять, члены жюри иногда объясняли что-то, когда было что объяснять, иногда отделывались общими фразами «я бы не так сыграл», «вы неправильно интерпретировали», «неправильно выбрана программа». Председатель уже хотел завершить, как в зал вошла Гаель. Разом наступила тишина. Потом члены жюри как-то быстро один за другим встали и вышли, оставив председателя один на один с Гаель. Она поймала его взгляд и, получив знак приглашения, подошла к столу, присела напротив. Все остальные подошли к ним на расстояние, чтобы можно было услышать их диалог. Лицо её было печально и она выглядела растерянно, очень неуверенно.

 — Кто эту боль тебе, дитя, нанёс? Неужели я?

Гаель вымученно улыбнулась и тихо произнесла:

 — Я тоже очень люблю Гёте. Мне на самом деле больно, но никто, кроме меня, не виноват, если я что-то не смогла сделать хорошо. Я была бы вам очень благодарна, если бы сказали мне о моих ошибках.

 Председатель молча смотрел в это юное невинное лицо с большими карими глазами, подёрнутыми влагой от недавних слёз, и понял, что не сможет воспользоваться арсеналом лживых отговорок, И он сказал правду:

 — Гаель, ваши руки — бриллиантовые, платиновые, самые-наисамые драгоценные, но только — не золотые. Не золотые. Простите, но больше мне нечего вам сказать.

    Потом встал и устало направился к выходу.

 — Боги будут справедливы. Есть на свете справедливость, — донеслось до него и он споткнулся, потом автоматически обернулся, и увидел разом преобразившихся «неудачников», улыбающихся друг другу и оживлённо разговаривающих, подобно внезапно освободившимся от чумы жителям заражённого города. Явно никому из них до него не было никакого дела.

«Что это со мной?» — подумал председатель жюри, ему стало не по себе.

— «Старею, наверное».

И медленно побрёл своей дорогой.

 

Enable GingerCannot connect to Ginger Check your internet connection
or reload the browserDisable in this text fieldEditEdit in GingerEdit in Ginger×Enable GingerCannot connect to Ginger Check your internet connection
or reload the browserDisable in this text fieldEditEdit in GingerEdit in Ginger×Enable GingerCannot connect to Ginger Check your internet connection
or reload the browserDisable in this text fieldEditEdit in GingerEdit in Ginger×