И поэт, и певец. Римма Богатова.

 

Это было давно, в конце 70-х годов прошлого века, в самый разгар "застоя". Я тогда увлекалась бардами. Это сейчас многие авторы бардовских песен стали легендами, со своим собственным поэтическим миром, особым ощущением жизни, индивидуальной музыкальной интонацией. В те времена эти песни были близки каждому думающему, неравнодушному и надеющемуся на лучшее человеку, будоражили душу, заставляли верить в прекрасное и не забывать о том, что мы – люди!

          Но обо всём по порядку.

Антонио Вивальди. Интересные факты биографии. Алдона Групас/ Римма Богатова

Ах, Вивальди! Кто не слышал его знаменитых концертов «Времёна года», которые спустя столетия остаются потрясающими произведениями искусства и ничуть не меркнут? Его музыкальный талант обнаружил себя уже в раннем детстве. Его отец Джованни Баттиста, профессиональный скрипач, заметил его музыкальные способности и начал учить музыке, однако, возможно, из-за слабого здоровья сына родители решили, что Антонио должен стать священником -- ведь тогда положение в обществе ему будет обеспечено.

Согласно документам, 18 сентября 1693 года, в возрасте пятнадцати с половиной лет, Антонио Вивальди получил тонзуру и звание вратаря — низшей степени священства, предоставлявшей право отворять врата храма. В последующие годы он принял еще три низших и две высших степени посвящений, необходимых для получения звания священника и права служить обедню. 

Ланч. Марина Варданян

Я летела из Катара в Нью-Йорк. Полёт ожидался длинный. Рядом со мной сидел приятный мужчина. Я предложила ему армянские сухофрукты. Он с удовольствием взял, потом начал шутить относительно знакомств в пути. С чувством юмора у него всё было в порядке. Мы разговорились, видимо, почувствовав во мне хорошего слушателя, он начал рассказывать свою историю женитьбы, которую я привожу здесь, опустив лишь небольшие детали.

Итак, они были давно знакомы. Это знакомство плавно перешло в дружбу. Он любил рассказывать ей про своих подружек. Она находила точное определение для каждой. Обычно она слушала. Но как-то начала в ответ рассказывать про своего друга. И ему вдруг стало неприятно. «Приятель, что с тобой?» — спросил он себя.

Поэзия. Про кошку. Александр Курочкин

Поэзия. С международным женским днем! Л. Дубковецкая

Франсуаза Саган. Дом моего сердца

Предисловие переводчика:

В узких улочках Гренобля в один из июльских жарких дней я зашла в маленькую уютную книжную лавку и наткнулась на автобиографию знаменитой французской писательницы Франсуазы Саган «Avec mon meilleur souvenir» (С наилучшими пожеланиями). Сразу вспомнились школьные годы, когда после прочтения её романа «Здравствуй, грусть», я мечтала о Франции, мечтала учиться в университете и заниматься переводом с французского. Я не задумываясь купила эту книжку, а читая воспоминания о Довиле, мне вспомнился август 2018-го: пикник на огромном пляже Довиля, волны Атлантического океана, запах лошадей и морепродуктов, вечерняя прогулка по центру города. Тот день в Нормандии до сих пор в моём сердце и в моей памяти.

И вот теперь, учась во французской стороне в университете на факультете художественного перевода, я не могла не перевести отрывки из книги Саган, связанные с «домом её сердца» в Нормандии.

 

Поэзия. Прибалтийский перстень. И. Сапир

Все дело в шляпе. Валентина Коркоран.

Похолодало... Надела шляпу.

Тут же вспомнила эпизод годичной давности. Вспомнила и засмущалась. А чего смущаться, спрашивается. Вся наша жизнь пестрит эпизодами — одними гордимся, другими не очень, а есть и такие, которые лучше забыть и не вспоминать. А я не хочу забывать; ведь имело место быть, и это никак не вычеркнуть из своей жизни.

Итак шляпа... приличная, хорошо подогнанная к голове, бежевого оттенка.

После очень бурной вечеринки, мы, большой толпой, спустились в метро. Просто стоять, в ожидании поезда, скучновато, тем более, что все на весёлой волне, хотелось куража и продолжения...

Гитарист расчехлил гитару и понеслось... то ли «Лесорубы», то ли «Тёмная ночь». А я сняла шляпу и понесла её в вытянутой руке по перрону. Медленно и на полном серьёзе. (говорю же — кураж зашкаливал и требовал выхода).

Кто-то улыбался, кто-то подначивал, у кого-то во взгляде читалось: хм, с виду приличная женщина, а...

Я ПОВЕЗУ ТЕБЯ В ПАРИЖ! Гумер Каримов

Ты очень не хотела идти в кафе под тентом на Павловском вокзале. Тебе
казалось оно неопрятным и временным, как всё на вокзалах, но Павловск не Париж, здесь так мало подобных заведений, да и все они запрятаны в помещения, а так хотелось тёплым июльским вечером посидеть на свежем воздухе. В кафе всего несколько человек, негромко играет музыка. Мы сели спиной к посетителям и поэтому нам никто не мешает смотреть через дорогу напротив, где шумят старые могучие деревья Павловского парка.
Мы смотрим на них и тихо разговариваем. Я обнял тебя. Ты сказала:
- Вот бы лето никогда не кончалось.
- Ты знаешь, - говорю, - если у нас заведутся денежки, хотел бы увезти
тебя в Париж. И не на недельку или две, а на целый год. Ну, по крайней мере, месяцев на девять - десять. Три осенних месяца мы прожили бы в Париже и набродились бы там всласть. А потом махнули бы на юг к Лазурному берегу, на Средиземноморье. К виноградникам и рыбакам. И ты и я написали бы по роману…
- Ой, - засмеялась ты, - отстань! Смени, пожалуйста, тему.

«Старик у моря». Роман Гумера Каримова. Книга первая. Грузинский овертайм. Часть первая. ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ.

Глава пятая.

ГРУЗИНСКИЙ ОВЕРТАЙМ.

  

 В той, другой жизни, Роберт Бат написал повесть про своего учителя. Тот ушел к «верхним людям» на 76 году жизни. Незадолго до смерти он издал последнюю свою книгу, назвав ее «Овертайм». Учитель вспомнил про Данте, его «Божественную комедию» и подсчитал, что имел в виду поэт, когда написал: «Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу»? Произведя нехитрый арифметический подсчет, Учитель понял, что для Данте половина жизни – 35 лет. Следовательно, с учетом средней продолжительности жизни во времена эпохи Возрождения, вся жизнь помещалась в семидесятилетний отрезок. А все, что за пределами этой цифры – овертайм.