Инана
Учитель почувствовал вдруг какую-то смутную тревогу. Он отложил кисть и встал из-за мольберта. Потом вышел из дому, тот примыкал к грунтовой дороге, которая соединяла их отдалённое село с внешним миром. Несколько месяцев назад он, Учитель, покинул этот внешний мир, — была причина. О нём сразу же забыли, так же как о заброшенном селе. Но вот сегодня о нём определённо вспомнили.
Хотя дорога была нема, воздух тяжёл и неподвижен, и, казалось, ничего и никогда не может произойти в этом преданном забвению месте, Учитель, как вкопанный, стоял у края дороги, не отводя взгляда от точки, с которой она открывалась глазам. Он сердцем уже чувствовал приближение самого необычного, самого любимого и самого ненавидимого своего ученика, который и стал причиной его добровольно-вынужденного отшельничества.
Наконец, что-то заколыхалось в воздухе от звуковой волны пока невидимого автомобиля, даже старая собака, не торопясь, вышла из старого домишка напротив к дороге и навострила уши, также устремив взгляд вперёд. Показался вскоре и автомобиль, большой, новый и дорогой.
Он мягко подкатил к Учителю и остановился. Вышедший из машины мужчина полностью соответствовал представлению, которое подобало владельцу этого серебристого-серого чуда на колёсах.
— Здравствуй, Учитель, — произнёс он сдержанно, не улыбаясь.
— Здравствуй, Сезар, — ответил Учитель, — что занесло тебя в нашу даль?
— Хотел увидеть тебя.
— Ну что ж, проходи. Тебе, наверное, придётся и заночевать здесь, уже вечер, обратно возвращаться ночью уставшим после трудной дороги опасно.
— Вообще-то, я планировал вернуться сегодня же, но дорога оказалась намного длинней и трудней, чем мне рассказывали.
Он вытащил из машины дорожную сумку и в сопровождении Учителя прошёл в дом. Тот заметил поражённый взгляд Сезара, которым он окинул его жалкое обиталище.
— Слава Богу, есть свет. Ты рисуешь? Можно посмотреть?
Сезар с нескрываемым любопытством подошёл к мольберту, внимательно рассмотрел нарисованную пожухлыми коричнево-чёрными красками унылую старуху, и, ничего не сказав, сел на табурет за заваленный разным хламом стол.
— Я сейчас что-нибудь соображу на ужин, — засуетился Учитель, расчищая стол.
Сезар раскрыл сумку, вытащил оттуда снедь, разрезанную и красиво упакованную в супермаркете. И необычную бутылку с вином.
— Это настоящее Бордо, привёз из Франции.
Он раскупорил бутылку и разлил вино в стаканчики.
— За твоё здоровье, Учитель, — Сезар приподнял стаканчик с вином.
Учитель взял свой, слегка прикоснулся к стакану Сезара и пригубил.
— Спасибо. Хорошее вино, завтра забери его с собой назад, мне оно здесь ни к чему. Ещё сопьюсь на старости лет.
Сезар вздохнул, чувствовалось, что он подавил желание задать вопрос.
— У тебя ко мне дело, наверное, Сезар. Даже если бы ты и был сентиментальным до такой степени, что захотел проведать старого учителя через двадцать лет, ты бы просто не нашёл времени этого сделать. Ты ведь сейчас так знаменит, занят работой, творчеством, семьёй, в конце концов.
— Что произошло с тобой, Учитель? Почему ты ушёл из Академии? Сколько ещё времени ты собираешься провести в одиночестве и лишениях в этой брошенной деревне?
— Ты ведь не из-за этого приехал, — без тени усмешки произнёс Учитель, — не надо отдавать дань показной вежливости, расспрашивать про мою жизнь. Начни с того, зачем проделал этот долгий путь.
— Я приехал, потому что обещал тебе.
— Вот как. Когда?
— Двадцать лет назад. Помнишь, мы все сидели в студии, и ты нам объяснял золотое сечение на примере «Тайной вечери»...
— Я всё помню, — почти перебил Сезара Учитель.
— Я всё-таки написал эту картину.
— Свою «Тайную вечерю»?
— Да.
— Сейчас уже поздно, темнеет, оставим до утра.
— Хорошо.
Сезар вытащил из сумки большой конверт.
— Это фотография, саму картину купил французский кардинал.
— Да, я слышал об оглушительном успехе твоих выставок.
— Эту картину я не выставлял, показал её кардиналу, чтобы узнать его мнение, он сказал, что именно такую «Тайную вечерю» мир ждал много лет. Я был потрясён и не смог ему отказать. Картина осталась во Франции. А я вернулся на родину.
— Ты бы вернулся, если бы тебе не предложили пост председателя Академии у нас?
— Конечно, это просто совпало. А почему ты ушёл из Академии? Я надеялся, что мы вместе будем работать, что ты станешь мне опорой.
— Я всегда мечтал жить и творить в отдалении от мирской суеты и всяких отвлекающих встреч и обязанностей.
— А почему реализация этой мечты пришлась именно на мой приезд?
— Простое совпадение.
Сезар внимательно посмотрел на Учителя, взял бутерброд.
— Очень вкусная ветчина. Здесь есть магазинчик хотя бы?А откуда ты берёшь еду, сам себе готовишь?
— Мне немного надо. У меня есть всё необходимое, я здесь, наконец, чувствую себя счастливым.
Сезар отпил немного вина.
— Я не стану спорить с тобой.Чувствую, есть что-то, чего ты не хочешь открыть мне. Но, может, поедешь завтра со мной?
— Зачем? Я не планировал никаких поездок.
— Я официально приглашаю тебя обратно в Академию преподавать.
Учитель поддел вилкой ветчину.
— В самом деле, очень вкусная ветчина.
Потом отпил немного вина.
— Я сделал свой выбор. Но за приглашение спасибо. А как дела в Академии? Ты справляешься?
— Справляюсь, никогда не боялся работы. И дети уже взрослые, жена тоже «подросла», уже не требует перманентного внимания.
— Сколько у тебя детей?
— Четверо, двое сыновей и две дочери.
— Кто-нибудь рисует из них?
— Никто, — засмеялся Сезар, — и я рад. Обязательно ребёнок пошёл бы своим путём в живописи, а я стал бы вольно или невольно давить своим авторитетом, был бы конфликт.
— Расскажи о детях, — Учителю и в самом деле было интересно услышать рассказ родителя о детях, хотя специально попросил об этом, чтобы уйти от болезненных вопросов.
Но вот от воспоминаний уйти невозможно.
Сезар, уставший, заснул быстро, и Учитель первым делом вытащил репродукцию картины. Разумеется, ссылка на то, что утром лучше будет рассмотреть картину, была отговоркой. Он просто не хотел рассматривать картину в присутствии Сезаря. Он не был бы искренен в любом случае. Но вот наедине с самим собой он может позволить себе роскошь быть честным.
И без названия, без разъяснений было понятно, кто и что изображeно. Фигура в центре, ослепительна, как свет мощного прожектора. Она написана простыми белыми красками, а эффект сияния создан мастерским использованием контрастов глубоких чeрного, бордового, синего и филигранной техникой наложения светотени.
Да, у Сезаря был дар от матери-природы, он родился художником и шёл своим путём. Учитель сразу же вспомнил тот свой урок.
...— Фигура Иисуса расположена и освещена так, что внимание зрителя обращено прежде всего на него. Голова Иисуса находится в исчезающей точке для всех линий перспективы. Кстати, найденный Леонардо да Винчи способ воспроизведения глубины перспективы изменил направление развития живописи Запада. Ты что-то хочешь спросить, Сезар? — Учитель заметил, как юноша порывается сказать что-то, в отличие от других учеников, которые пытались демонстрировать внимание, скрывая апатию и скуку. Учитель не был мастером говорить, и даже он сам знал об этом.
— Может, правильнее не расписывать подробно черты лица Иисуса...
— То есть как...
— Когда я напишу свою «Тайную вечерю»...
— Сезар, самомнение и мания величия — плохие помощники в учёбе, — резко прервал его Учитель. — Сначала научись рисовать, потом критикуй гениев.
— Но я не критиковал... — ошеломлённо пролепетал Сезар, он никак не ожидал такой реакции.
Остальные ученики мгновенно проснулись из скрытой спячки и рассмеялись противным жирным смехом.
— Так, тишина, — прикрикнул Учитель, но было видно, что он удовлетворён.
Он в дальнейшем сам провоцировал насмешки над Сезарем, бесконечно варьируя тему, когда или после чего Сезар напишет свою «Тайную вечерю».
Зачем он так поступал? Неужели потому что видел, что ученик не только талантливее всех остальных, но и его самого?
Учитель никогда не соглашался с такой постановкой вопроса, он уверял себя, что делал это для того, чтобы убрать гордыню в Сезаре, возможно, не совсем умело, немного перебирая, совсем чуть-чуть. Возможно, принимая за гордыню индивидуальность, самобытность и талант. Сезар не бросил живопись, как того втайне желал Учитель и делавший всё для этого. Он просто ушёл от Учителя. А на прощание сказал:
— Я обещаю Учитель, что покажу тебе свою «Тайную вечерю», но это будет через много лет, может быть, через двадцать. Наберись терпения. И ещё. Я благодарен тебе за всё, что ты сделал для меня. За то, что заставил меня страдать.
И вот, Сезар здесь, у него в деревне, с фотографией картины, которую, по словам купившего её кардинала, мир ждал много лет. И с приглашением преподавать в возглавляемой им Академии.
Учитель впился глазами в картину. Сквозь арочный проeм на заднем фоне, очевидно, символизирующем «окно» во Вселенную, виден полумесяц, непривычно написанный – рожками вниз. И ядовито горчично-жeлтый цвет вокруг зловещей черноты. Можно ли назвать еe живой, разглядев два мерцающих красных огонька, два глаза в этом сгустке энергии, отбрасывающих в сине-чeрное небо частички света как зарево от пожара.
Учитель и ученики: едины ли в помыслах собравшиеся за столом? Слабость, неуверенность чувствуются в позах мужчин, в скрытых тенью лицах. То, чего они сами не хотят признавать, но что видит Учитель, и принимает всe так, как есть на самом деле, готовый преподать им последний урок: не только любви, но и мужества.
На грубом, неотёсанном и не покрытом скатертью столе стоит только сосуд с вином и хлеб.
А лицо Иисуса, как и заявил Сезар двадцатилетним юношей, он не прописал. Да, но вот, заметна тень на сияющем облике Христа, тень, повторяющая силуэт находящейся вверху Черноты с двумя красными глазами. Кто это, не Сатана ли, неотступно преследующий Иисуса? Наверное, ведь Князь мира сего не ограничился искушениями Христа в пустыне. И картина рассказывает об этом: о Свете и Мраке, Любви и Предательстве, Силе и Слабости...
Учитель резко встал с места. Его вдруг пронзила идея, идея рисовать, пришла муза, отвернувшаяся давно, и, как ему казалось, навсегда. Он сжал в кулак правую ладонь и энергично раскрыл её. Потом взял карандаш и лист бумаги...
— Сезар, я решил принять твоё предложение, — сказал утром Учитель за завтраком.
— Очень рад слышать это. Ты поедешь со мной?
— Нет, у меня тут дела на пару дней. А относительно твоей картины... — он протянул Сезару запечатанный лист бумаги, — здесь я набросал кое-какие свои соображения. Прошу тебя, не смотри ни сейчас, ни днём. Откроешь вечером, когда вернёшься домой.
Сезар взял сложенный лист бумаги и со всей серьёзностью положил его в свою дорожную сумку. Попрощавшись с Учителем, он с необычайно лёгким сердцем сел за руль автомобиля. День был солнечным, дорога лёгкой и неутомительной. А вокруг него витала очень романтичная и будоражащая аура некой случайно раскрытой тайны. Он понял, что это была за тайна, когда вечером, вспомнив о письме Учителя, раскрыл свёрнутый лист.
Это был рисунок, сделанный рукой мастера, заново нашедшего себя. За столом, не покрытым скатертью, сидели Учитель и Ученик, на столе стояла заморская бутыль с вином и хлеб. Правая рука Ученика, протянутая Учителю, словно призывала последнего, опустившего голову под гнётом лет, усталости и ошибок, стряхнуть с плеч груз прошлого, подняться и постигнуть выпавший на его долю свой Тайный вечер.
---
В качестве иллюстрации использована картина Фараона Мирзояна "Тайная вечеря"
Комментариев нет:
Отправить комментарий