Настоящий восточный колорит ярче всего проявляется на местных базарах. В Узбекистане их много. Если считать базар музеем современной культуры, то самыми известными и историческими музеями, судя по буклетам и советам знатоков, являются ташкентский Чорсу и самаркандский Сиаб, что подтвердили и наши собственные впечатления.
Базар Чорсу в Ташкенте возник во тьме веков, как перевалочная база на Шелковом пути.
Но и потом, как самостоятельный базар, славился на весь Туркестан. Большевики назвали его уныло тусклым «Октябрьским рынком», но после развала Союза узбеки вернули старое доброе имя и построили над историческим местом уникальный купол без единой опоры, под которым теперь располагаются концентрическими кругами торговые ряды мясо-молочки, солений, специй, сухофруктов и прочих восточных прелестей. Все остальные товары – сьедобные и несъедобные – под своими отдельными миникуполами. Интересно, что при поездке по Ташкенту на туристическом автобусе нас провезли мимо арки входа с названием «Dehqon Chorsu Bozori», а на следующий день, когда пришёл туда для фотосессии, букв на арке уже не было. Местный охранник пояснил, что базар готовят для реконструкции.
Название Чорсу считается таджикским от слов «чор» – четыре и «су» – сторона (никаких вод и речек!). Дело в том, что Ески Шахар – старый город Ташкента состоял из 4-х даха (районов): Кукча, Бешагач, Себзар и Шейхантахур, обнесённых общей крепостной стеной с 12 воротами. В каждом даха был свой правитель – хаким, поэтому и город часто фигурировал, как «чорхаким». В центре же – там, где сходились углы 4-х районов, была площадь Ески Джува, где и возник «четырёхсторонний» базар Чорсу. Заметим, что таджикские слова: «шахар», «даха», «чорсу», «базар», «Себзар» (Яблоневый сад), – в соседстве с тюркскими: «ески», «Кукча», «Бешагач», – свидетельствуют о тюрко-таджикском или тюрко-персидском симбиозе. По аналогии с Чорсу можно вспомнить и казахский топоним Жетысу, но это отдельная тема. Пока отложим.
Просто побродим по базару или посидим в чайхане, любуясь на главный бирюзовый макрокупол, который стал одним из символов города.
На базаре с четырьмя углами,
Наблюдая купола красу
С бирюзой и синими цветами,
В чайхану заходим на Чорсу.
Эй, чайханщик чернобровый,
Дастархан быстрее накрывай.
Мяса не жалей для плова
И покрепче завари нам чай.
Если, напившись ташкентского чаю, договориться с караван-баши и, сев на верблюдов, выйти из Самаркандских ворот, то через десять дней пути через Чиназ, Джизак, Булунгур и Джамбай караван дойдёт до жемчужины Востока, войдёт в Ташкентские ворота и по улице Ташкентской, разрезающей древнее городище Афрасиаб, доставит товары прямо в сердце города. Так когда-то по Шелковому пути ходили торговые караваны из Китая. Но мы воспользовались не верблюдами, а Восточным экспрессом Shark и были в Самарканде через 3 часа. А вот и сердце города – «Dehkon Siyob bozori». А улица Ташкентская от базара до памятника первому президенту оказалась переименована в «Ислама Каримова» и стала пешеходной.
Базар Сиаб получил своё название от реки «Сиё аб», что в переводе с персидского (таджикского) означает «чёрная вода». Кроме реки и базара встречается много других таджикских названий, что неудивительно. Ведь с IX по XVI века Самарканд и Бухара были административными и культурными центрами Большого Хорасана (восточной провинции Большого Ирана) с таджикско-персидским языком в качестве государственного. Лишь после завоевания Маверанахра Мухаммадом Шейбани и его «кочевыми узбеками» население массово перешло на узбекский.
Ходим по базару, как по музею, и любуемся экспозициями: горами арбузов, дынь и тыкв; кучами яблок, персиков, хурмы, айвы, груш, гранатов; россыпями орехов, миндаля, изюма, кураги, чернослива, курта; полками с расписной керамикой и фарфором. При этом можно не только любоваться, но и трогать руками, пробовать на язык, торговаться и даже покупать экспонаты. Из-за прилавков выскакивают молодые парни-продавцы, безошибочно определяя наш интерес и наш язык, и зазывают купить керамическую фигурку или синие пиалы, попробовать изюм, курагу или миндаль. С равнодушным видом сбрасываю половину цены, и их пыл сразу убывает, а у жены разгораются глаза:
– Давай попробуем это, ведь в Алматы дороже... Давай купим синюю пиалу, ведь такая красивая...
Торговаться она не привыкла, и продавцы напирают:
– Уважаемые, пробуйте, что хотите, - парень обводит рукой россыпи сухофруктов. - Вот это хаштак, – протягивает сушенный абрикос без косточки, фаршированный изюмом и орехом.
– Сколько?
– Почти бесплатно. Для вас всего за 70 тысяч сумов.
– Йок!
– 65.
– 40.
– Якши. Ни тебе, ни мне – 55.
– Айналайын, – тяну жену дальше, – пошли вон к тому прилавку.
Тут продавец сдаётся:
– Якши, якши, 50.
– Якши, якши, 45. Взвешивай.
– А вы случаем не узбек?
– Нет, нет, я казах.
После таких интермедий продавцы узбеки, а может быть таджики с уважением цокая языками, взвешивают товар или предлагают керамического узбека-аксакала, похожего на меня. А мы с женой голодные, но довольные идём в Бибиханум чайхану.
Эй, чайханщик чернобровый,
не зевай.
Накорми нас самаркандским пловом
И покрепче завари кок-чай...
Литературный портал: Восток - Запад
Комментариев нет:
Отправить комментарий